"Мицуеси Нумано (составитель) очень хотел, чтобы мы, европейцы, отнеслись к данной литературе не как к японской, а как просто общемировой. Чтобы признали наших "меньших японских братьев" равными себе и оценили их прозу без обычной "скидки" на то, что это - японское. Мне все это было странно. Значит, японцы хотят отказаться от своего национального своеобразия? Что ж, им это в какой-то степени удалось".

Забавно было читать предисловие к сборнику "Он". Мицуёси Нумано (составитель) очень хотел, чтобы мы, европейцы, отнеслись к данной литературе не как к японской, а как просто общемировой. Чтобы признали наших "меньших японских братьев" равными себе и оценили их прозу без обычной "скидки" на то, что это - японское. Мне все это было странно. Значит, японцы хотят отказаться от своего национального своеобразия? Что ж, им это в какой-то степени удалось.
Действительно, от японского колорита не осталось и следа. Слово "кимоно", например, встречается, наверное, только один раз во всей книге. Действие рассказов происходит в современных городах либо в фантастических пространствах. Там, где не называется национальность героев, ее и не угадаешь.
Составители сборников (Мицуёси Нумано и Григорий Чхартишвили) руководствовались следующими принципами: 1. Поместить произведения авторов, незнакомых российскому читателю, дабы последний мог иметь представление о состоянии современной японской литературы. 2. Произведения должны быть созданы в 80-90-х годах 20 века. 3. Должны быть представлены разные направления - от классики до авангарда.
Ну и, разумеется, произведения должны быть "качественными", т. е. талантливыми и хорошо сделанными. Подтверждаю: так и есть! Все тексты замечательные. Не берусь судить, есть ли там что-либо, достигающее уровня Акутагавы, но все же впечатление очень хорошее.
Сборник женской прозы ("Она") Мицуёси Нумано хотел назвать "Не только гейши". Он считает, что в Европе японских женщин представляют исключительно в виде гейш. А мужчин, соответственно, - в виде самураев. Но ведь гейши были весьма утонченными и образованными особами, а авторы сборника производят впечатление таковых. Мне почему-то запомнился рассказ, написанный, все-таки, в традиционной манере: Каору Такамура "Букашка, ползущая по земле". В нем даже есть детективная история, но она скорее играет вспомогательную роль, а на первом плане - человек, сравнивающий себя с ползущей букашкой. Загадочные оборотни в "Собачьей невесте" Ёко Тавада, очаровательная врунья с "водяным мешком" любви за плечами, "девочка за вышиванием", не меняющаяся годами, как вечный символ… Все это завораживает.
Женщин больше интересует внутренний мир, психология, мужчины же предпочитают социальные темы (сборник "Он"). Меня очень поразил рассказ Хидео Леви "Товарищи", в котором описывается жизнь американца, стремящегося слиться с японским обществом. И это его стремление безуспешно: он - белый, он - чужак, его не принимают за своего, его отторгают и презирают. "Даже если ты сделаешь харакири перед императорским дворцом, ты не станешь японцем", - говорит ему родственник. Еще один рассказ Ян Согиру "На Синдзюку" - о жизни корейцев, которые также считаются в Японии людьми второго сорта. И очень трогательное повествование Нацуки Икэдзава "Я, чайка" о дружбе девочки с динозавром и ее отца с русским предпринимателем.
Конечно, немного жаль былого очарования, но сейчас Япония уже почти европейская страна, так что, наверное, процесс распространения влияний в литературе неизбежен. Тем не менее, все-таки мне показалось, что традиционность, задумчивость, причудливость, эстетизм остались неотъемлемыми признаками японской прозы. Как сказал Мицуёси Нумано, "Такой писатель, как Сорокин, в Японии появиться не может".