Анджей Стасюк (р. 1960) - едва ли не самый знаменитый писатель посткоммунистической Польши. В молодости, имея все задатки будущей рок-звезды, уверенным шагом двигался к тому, чтобы стать "польским Лу Ридом", но введенное Войцехом Ярузельским в декабре 1981 года военное положение поставило крест на его подпольно-Музыкальной карьере: заявив о принципиальном отказе нести военную службу из пацифистских убеждений, Стасюк был Арестован и полтора года отсидел в тюрьме. Вернувшись в Варшаву, сменил гитару на перо, активно публиковался в самиздате, а в 1986 году перебрался в заброшенную карпатскую деревушку, на стыке Польши, Словакии, Румынии и Украины, где занялся выращиванием аргентинских лам и основал собственное издательство, "Czarne" (по названию деревушки).
Первую свою книгу - "Стены Хеврона" - выпустил в 1992 году, основой для нее послужили его тюремные впечатления. Через три года последовал "Белый Ворон", ставший бестселлером и переведенный на многие языки; а "Дукла" (1997) и "Девять" (1999) упрочили успех Стасюка и в Польше, и за рубежом.
Экзистенциальная драма "Белый ворон", заслужившая сравнение с творчеством Керуака, повествует о невинной, казалось бы, эскападе повзрослевших друзей детства, которая оборачивается суровым испытанием и навязчивым безумием на грани кровавого кошмара.

В книге Стасюка одного из главных героев, исполняющего в польской глухомани песни Боба Дилана, просят спеть "Черного ворона" - потешить славянские души собравшихся. А другим героям все время мерещится огромный белый ворон…
К загадочной польской душе "белым вороном" апеллирует проза Стасюка: лирическая, без диктата миметического, проза, родственная творениям американских битников - только с польским акцентом. Обусловленная особенностями национальной "неохоты". "- Что ты делал в 1980-м? - Пил. - А в 1981-м? - Тоже пил"… Особенности биографии автора, самого знаменитого писателя современной Польши, Анджея Стасюка: нынешний лауреат престижных литературных премий, произведения которого переведены на многие языки, когда-то был изгнан из школы, сменил множество профессий, а когда в 1981-м он, известный в свои 21 панк-музыкант отказался от военной службы в силу пацифистских убеждений, то дальнейшей карьерой стало для него тюремное заключение. Уже будучи знаменитым писателем, Стасюк обосновался в карпатской деревушке, где разводит коз и лам… Вот только недавно вспомнила по поводу другой книги Жарри с его "в Польше, а значит - нигде", как выпало читать роман, к которому эти слова можно было бы поставить слишком буквальным эпиграфом. "Белый ворон" можно понять и как аллегорию Польши - страны инфантильности и сомнений.
Пятеро друзей, четверо из которых дружат с детства, все - примерно в возрасте Христа, предпринимают странную авантюру: чтобы сломать монотонность будней и заново обнаружить детство, они отправляются "партизанить" в польские леса, где все складывается совершенно не так, как они планировали. (А планировали ли? Утверждает же один из героев, что настоящий план их предводителя, Василя, в том, чтобы умереть, исчезнуть.) Уже совсем скоро мокрые, грязные, больные, замерзшие, без карты, без самого необходимого, они будут ночевать в заброшенных скитах и каменоломнях, убегать от мнимой погони, блуждать в почти космической пустоте, лишенной какого-то бы ни было величия. Было нигде, а станет еще и никогда. Сразу понимаешь, что эта история не может хорошо закончиться. Нет больше ни важного, ни второстепенного. Случайному убийству (но - изменившему весь ход истории (если допустить, что была история, а не цепочки из точек сингулярности)) монтажер Стасюк отдает примерно столько же кадров сколько, допустим, описанию рыжего теленка или публики на автовокзале… Просто снимки, поляроидный ряд. Медленно-медленно в мозг проникает безумие, смерть… Хуже смерти - не только ее ожидание. Хуже смерти - сомнение в том, что родился. Снег, свет, одиночество с друзьями, горы, деревья, фантастически детальные описания - и ощущение опустошения.
И все же в тексте есть история. История предательства. "Сталин был неудавшимся автором, Гитлер - неудавшимся художником. Неудавшиеся художники - самые плохие люди на свете", - из этой высказанной Стасюком в одном из интервью мысли и вытекают события "Белого ворона".
Некоторые фильмы в силу их элитарности называют "кино для троих". Фильмы Вендерса, например. (Кстати, идеальный режиссер для экранизации "Белого ворона", до странности напомнившего мне "Алису в городах" - прежде всего, философской монотемностью поиска Памяти, Прошлого, Идентичности). А есть книги "для троих". И все же их нельзя не любить - за потрясающую атмосферность и за опыт уничтожения реальности.