Издание оригинального тарантиновского сценария – акция важная и нужная. Во-первых, фильм не похож на текст, потому что многие сцены были изменены в ходе съёмок. К тому же первоначальный вариант, представленный в Каннах, заметно отличается от выпущенного в прокат – Тарантино перемонтировал его, прислушавшись к голосу критики.
Во-вторых, фильм, как и другие картины режиссёра, разговорный. Возвращаться к записи диалогов, чтобы найти ускользнувшее, – дело нелишнее. Тарантиновские монологи и реплики всегда расходятся на цитаты и крылатые фразы, так что теперь для их заучивания не обязательно смотреть фильм десять раз.
В-третьих, интересно познакомиться с ещё одним вариантом перевода. Ведь на сегодняшний день их три: дубляж прокатной версии, дубляж Д. Пучкова-Гоблина и представленный в книге перевод Н. Абдуллина.
Разницу с увиденным на экране мы обнаруживаем сразу. В сценарии у французского фермера есть жена, в фильме только три дочери. В сценарии, выдав евреев, француз не пускает слезу и, кажется, испытывает не так много эмоций. В сценарии, отпустив убегающую Шосанну, полковник Ланда произносит исчезнувший монолог: «Что станет с ней дальше? Наверняка, её сдаст кто-нибудь из местных. Или найдут наши солдаты. Или же мы наткнёмся на её труп – она умрёт в лесу от голода и холода. А может… девочка спасётся. Уйдёт от нас, сбежит в Америку, проберётся в Нью-Йорк и станет президентом Соединённых Штатов», – и хихикает, довольный шуткой. Почему убран этот эпизод, очевидно. Тот Ланда, какого изобразил на экране Кристоф Вальц, не склонен к пустой болтовне. Всё, что он делает и говорит, подчинено какой-то цели.
Вообще, много забавнейших моментов исключено. Фильм и так не конфетка, но мог выглядеть ещё скандальнее. Вот эпизод, в котором Донни Доновиц, собираясь на войну, выбирает в родном Бостоне бейсбольную биту. Он размахивает битой в воздухе, репетируя избиение, и вопит: «Жри это, морда фашистская! Нравится евреев пи..ть? Хочешь ещё еврея отпи…ть? А тут евреи из Америки приехали, чтобы пи…ть вас!!!». «В Европе есть дорогие вам люди, за которых вы тревожитесь?» – спрашивает Донни у старой еврейки миссис Химмельштайн. – «Напишите его имя на этой бите». «Да ты настоящий УБЛЮТОК, Донни», – восхищённо говорит на это миссис Химмельштайн.
Изрешечённая пулями Шосанна ползёт в сценарии к проектору, чтобы переключить бобину. Никакого расстрела из автоматов с балкона там нет, зато есть эффектнейшие взрывы: «Бомба разрывает на куски Гитлера, Франческу, Бормана, а Геббельса выбрасывает из ложи – министр пропаганды пролетает через весь зал, и его размазывает по противоположной стене… Эффект, который производит взрыв, похож на то, как если бы кто-то пальнул из фаустпатрона по муравейнику: во все стороны разлетаются руки, ноги, торсы, головы и задницы».
В общем, книга не только даёт представление о писательской манере Тарантино, но и позволяет дотерпеть до появления режиссёрской версии.